Одноразовые солдаты

Послезавтра Украина отметит 65-ю годовщину со Дня Победы, будет салют, пышные речи, парад вооруженных сил и парад политической показухи. Но ведь Великая Отечественная – это не только георгиевские ленты, ордена и «Катюша», это – огромные жертвы, потери, которых можно было избежать. Ко Дню Победы вспоминают боевых побратимов, павших, тех, кого труд «освобождал» в немецких концлагерях. В перечне не хватает лишь десятков и сотен тысяч брошенных на спланированную бойню людей, многие из которых и солдатами-то не были. Бойцы-однодневки, разношерстная толпа хлебопашцев, безоружная и обреченная... В преддверии Дня Победы «Газета…» вспоминала тех, кто погиб в боях за Киев, но не попал в историю.

 

Одна судьба на всех «черно-пиджачников»

Михаилу, прадеду одного из авторов этого материала, было 44 года, когда он, безоружный и даже не переодетый в форму новобранец, оказался на передовой, в нескольких километрах от родного села, да там и полег.

В 41-м многие украинские селяне, воевавшие в Красной армии, попали в плен из катастрофических «котлов» первого года войны. По просьбе родственников немцы довольно часто их выпускали, и они как-то кормили свои семьи. В 43-м вернулась Красная Армия – и бывших пленных, и подросших пацанов полевые военкоматы сгребали на фронт. Без подготовки. Без формы. Без оружия.

– Недалеко их и увели – в полях под Германовкой, Красной Слобидкой, Узином всех и положили в первый же день, бои там были страшные, – вспоминает моя бабушка. – Одна женщина из наших искала потом своего мужа, рассказывала – тьма народу там полегла.

А дома у Михаила оставались двое детей и жена – инвалид второй группы. Пенсию за погибшего кормильца ни во время, ни после войны им никто не платил, выживать нужно было за трудодни, которых баба Лена-«сердечница» – выработать не могла, а огород то и дело колхоз угрожал отобрать.

Судеб, похожих на прадедову, в Украине было много, очень много…

 

Солдат должен быть не ниже полутора метров…

Когда Красная Армия приступила к освобождению оккупированной гитлеровцами территории, появился новый источник пополнения для фронта, неумолимо и беспрерывно перемалывавшего сотни тысяч жизней. Мужчины призывного возраста подлежали мобилизации.

Потребность в новых бойцах была такой, что, по воспоминаниям свидетелей, военкоматы «гребли лопатой» всех подряд, без медицинских и мандатных комиссий, без проверки военной контрразведкой СМЕРШ. Главное, чтобы рост призывника был выше 150 сантиметров.

Иногда дело и до военкоматов не доходило:

– Бывало, едва отбив село у немцев, офицер влетал в него: «Ты, ты и ты – за мной, теперь вы бойцы Красной Армии». Так воевать отправлялись подростки 14-15 лет, мужчины, у которых призывной возраст миновал, и даже инвалиды, – рассказывает историк Александр Алферов.

Вот эти призванные спешным образом бойцы и были теми самыми «черносвиточниками» или «чернопиджачниками»: обмундирования не хватало, и они воевали во всем домашнем, изредка разбавленном пилоткой или армейскими галифе.

Любой ценой

– Их бросали в атаку первыми, как пушечное мясо, чтобы выявить огневые точки противника и выманить как можно больше снарядов, – говорит Алферов. – Больше всего – при штурме Киева, Днепра, выживших было чрезвычайно мало, а убитых и утонувших в реке подсчитать невозможно. Известно, что в битве за столицу погибло около 400 тыс. солдат. Но в бой шла сначала «черная пехота», потом штрафбат, и уже за ними красноармейцы, так что думаю, эту цифру надо удваивать.

Списков мобилизованных никто не вел, книжек красноармейцев на сельских дядек (впрочем, Алферов утверждает, что в «черные пиджаки» гребли и киевскую интеллигенцию) не заводили, а по статистике эти погибшие шли как потери гражданского населения, о том, что они принимали участие в боях, речи не шло. Соответственно, ни «похоронок», ни пенсий за убитых на войне кормильцев их семьи не получали.

– Чистой воды холодный расчет – зачем выдавать человеку оружие, амуницию, если заранее известно, что он не умеет воевать и погибнет в первом же бою? – рассуждает Алферов. – Спасались либо особо удачливые, либо спрятавшиеся под телами товарищей, а прошедших боевые «крещения» зачисляли в ряды КА, правда, в их личных делах эти первые бои не значились – ведь ими боец смывал «позор оккупации».

В воспоминаниях, собранных на сайте «Я помню» (www.iremember.ru), о ситуации в частях 2-го Украинского фронта в 1943 году свидетельствует пехотный офицер, Григорий Генкин:

«Мы были обязаны постоянно атаковать с отвлекающего плацдарма, чтобы не дать немцам перебросить свои войска под Мелитополь. Голая равнина. Перед нами ряды колючей проволоки и минные поля… И каждый день мы ходили в атаку, иногда без всякой артподготовки. Бойцы пробегут двести метров вперед, а навстречу такой убийственный огонь! Все залегали, пытались закопаться в землю... Из штаба батальона, по телефону, комбат кроет меня матом: «Почему, такой-растакой, не продвигаешься?! Вперед! Мать-перемать!»

Колючая проволока в первых рядах, на протяжении сотен метров, провисла от тел убитых бойцов. Пополнение шло непрерывно, но после каждой такой атаки от нас оставались рожки да ножки. И так в ротах было по 40–50 человек, а после боя!.. Пришел штрафной батальон – офицеры без погон. Все полегли на «колючке» и на минах, но прорвать немецкую оборону не смогли. Прислали к нам массивное пополнение из «чернопиджачников». В гражданской одежде. Запомнились их вещмешки из белого холста. Но и они не смогли пройти дальше рядов с колючей проволокой... И такое смертоубийство продолжалось почти месяц. На поле перед нашими окопами было страшно смотреть, столько там лежало убитых. Я уже не надеялся там уцелеть».

 

Оружие добудете в бою

«Большинство ребят-сверстников с моей улицы, русских и украинцев, оставшихся в оккупации, сразу после освобождения Донецка забрали в армию полевые военкоматы, и после подготовки, которая длилась всего несколько дней, их бросили в бой на реке 

Молочной, где все они и погибли», – вспоминает ветеран Яков Хурин.

Чуть выше шансы были у бывших красноармейцев, призванных после освобождения во второй раз, но и их военная подготовка не сильно выручала. Ведь с вооружением тоже дело обстояло ахово. «Привели нас, шлют в окопы. А оружие нам? – спрашиваем. «В бою добудете, у немца», – вспоминал ныне покойный фронтовик из Обухова Василий Кархов.

– И, бывало, сидишь в окопе и ждешь, когда убьют твоего товарища, чтобы взять его винтовку и не с голыми руками бежать в атаку. Хотя и с голыми ходили тоже...»

О такой же ситуации со слов своего деда рассказывает киевлянин Игорь Луценко. Когда полтавское село было освобождено от немцев, из молодых ребят, достигших призывного возраста, сформировали взвод, на который выдали 2–3 винтовки. Остальным оружие велели добыть в бою. Неудивительно, что вскоре взвод погиб почти весь.

 

Неопознанное «гражданское население»

Очень много «черносвиточников» погибло на Букринском плацдарме – важном участке битвы за Днепр и освобождение Киева. В советской исторической литературе участие «черной пехоты» в боях на Букринском плацдарме скромно описывается как «помощь жителей приднепровских сел». Ведь нередко на свежепризванных бойцов даже не успевали оформлять документы. Когда они гибли, их смерть проходила как «потери гражданского населения».

Группы поисковиков часто находят на бывших плацдармах братские могилы, но идентифицировать останки невозможно: ни книжек красноармейцев, ни медальонов у наскоро брошенных в бой людей не было. По этой причине среди «черных пехотинцев» множество пропавших без вести.

– Очень много таких останков находим на бывшем Букринском плацдарме, но доказать, что они принадлежат «черносвиточникам», невозможно: откапываешь останки 4–5 бойцов, на всех – одна расческа или зеркало, одежда давно истлела, наград и знаков отличия нет и быть не могло, как тут опознаешь? – делится опытом волонтер-поисковик Евгений Левченко.

Три года назад поисковики Юрий Савченко и Алексей Поночевный все же отыскали одного представителя «черной пехоты». По абсолютной случайности 68 лет назад человек, идя на передовую, сунул в карман судебную повестку – по ее остаткам, сохранившим имя и фамилию, с помощью поискового отряда им. генерала Ватутина и всеукраинской общественной организации «Закончим войну» в селе Строково Переяслав-Хмельницкого района удалось найти родственников погибшего в битве за Киев Павла Мовчана. Супруга Павла Даниловича к тому времени уже умерла, но двое его сыновей прекрасно помнят и рассказали, при каких обстоятельствах мобилизовали их отца и односельчан.

 

Заранее виновные

Шансы выжить у «черных свиток» были малы не только из-за их нередко плохой военной подготовки, плохого вооружения и жестокого характера боев. «Рассказывают, что в Украине начинают уже готовить к мобилизации 16-летних, что в бой гонят плохо обученных, что на них смотрят как на штрафников, никому их не жалко», – писал в своем дневнике украинский писатель и кинорежиссер Александр Довженко осенью 1943 года после общения с земляками.

Почему на них смотрели как на штрафников и использовали без жалости? Да потому что один факт проживания на оккупированной территории делал таких людей подозрительными – как для идейных командиров и политработников, так и для простых красноармейцев. А поскольку на проверку времени не было, свою вину, мнимую или настоящую, призывники искупали в бою.

Вот как объясняет Григорий Генкин отношение на фронте к призванным «из-под немцев»: «Поначалу к ним относились с недоверием, а иногда и со злобой. Тем более прошел слух, что в соседней дивизии один взвод, составленный из освобожденных от оккупации украинцев, перебежал к немцам в полном составе… Почему относились со злобой? А какие чувства, например, должен испытывать какой-нибудь солдат, отступавший от самой границы, переживший весь ад первых двух лет войны, весь израненный и вымученный передовой, когда в конце сорок третьего он заходит в освобожденное село и видит среди «примаков» парочку своих бывших сослуживцев по началу войны, которые дезертировали из армии во время отступления? Обнимать он, что ли, должен был своих «бывших однополчан»?

 

«Трофейные солдаты»

По воспоминаниям ветеранов, наспех мобилизованных и плохо обученных солдат с освобожденных территорий называли еще и «трофейными солдатами». Таких солдат командование, которое не сильно берегло и опытных служивых, не ценило и не щадило в том числе и по причине их военной «второсортности»…

– Играло свою роль, мягко говоря, своеобразное отношение режима к людским жизням, – считает доктор исторических наук Дмитрий Веденеев. – Поэт Константин Симонов вспоминал, как приходилось ему присутствовать на допросе немецкого генерала в Белоруссии. Пленный тогда сказал примерно следующее: «Я очень высоко ценю своего противника, но одного не могу понять: почему руководство вашей армии относится к своим солдатам так, как будто это солдаты армии врага?»

Отношение не только к своему солдату, но и в целом к собственному народу как расходному материалу и потенциальному врагу было характерной чертой советской власти, и разгром гитлеровской Германии вряд ли можно ставить в заслугу тогдашнему политическому руководству.

Фронтовик и философ Григорий Померанц назвал Сталина мастером пирровых побед. Сейчас, когда мы вспоминаем те страшные годы войны, хотелось бы, чтобы мы пореже упоминали имя бездарного главнокомандующего и не наделяли его придуманными достижениями, а отдали дань памяти павшим, в том числе и одноразовым солдатам из «черной пехоты». Боевым единицам войны, равнодушно списанным в небытие.

 

Родиться в рубашке

Как вообще можно было выжить на той войне? 

Многие ведь и до фронта не доехали, сложив голову, скажем, при налете авиации на эшелон. Как это – пройти всю войну и выжить?

Понятно, что никто не застрахован от шальной пули. Но в общем, на войне были места относительно безопасные. И были места, где выжить без помощи свыше было совершенно невозможно. Например, эксперты подсчитали, что во время выполнения атаки на конвой судов самолетом-торпедоносцем ДБ-3Т корабельная артиллерия успевала сделать 100 тысяч (!) выстрелов по самолету. И ведь выживали же!

Как солдат стал Исусиком

Болтянов Леонид Алексеевич, 1927 г. р.

Я на фронт в 17 лет ушел, добавил себе в военкомате год. До Вены дошел с расчетом батальонного миномета – между боями нес плиту опорную, на которую при стрельбе миномет опирается. Плита – 19 килограмм, попробуй просто отнести ее в Австрию, а с боями?

Это произошло, когда мы уже были в Венгрии, недалеко от Будапешта. Уже почти неделю мы не вели никаких боев, стояли лагерем в невысоком лесочке. Нас не обстреливали, мы даже не на переднем крае стояли. Недалеко от нашей палатки были полевые кухни. И все мимо нас ходили с котелками. Соседний взвод уже ушел к себе в расположение, а один солдатик отстал и шел сам. И тут – шальной снаряд, непонятно даже чей, наш или немецкий, упал совсем рядом с этим солдатиком – метра три, может. Снаряд большого калибра, я думаю, не меньше 152 мм, взорвался, а парень стоит. Вся одежда в лохмотья, котелок улетел, каска дырявая улетела, а он стоит. Осмотрел его санитар – на солдате ранений нет, даже не контужен. Отпаивали потом его спиртиком, старшина обмундирование ему подыскал новое. Наутро солдат был как новенький. Как солдата звали, не помню, да никто его по имени потом и не называл – звали Исусиком. Потому что было это 7 января – на Рождество Христово.

Об этой военной судьбе рассказывает сын солдата, Сергей Тихий, главный редактор «Газеты...».

Если разобраться, таких простых историй тысячи и тысячи, но из них и состояла война. Кто-то просто погиб, кто-то просто выжил.

В мае 1942 года пехотный полк держал оборону под Харьковом, в районе Изюма. Армия к тому моменту уже понесла огромные потери, и чтобы восполнить недостаток в командном составе, было принято решение отозвать с фронта недоучившихся студентов. Они должны были пройти обучение в училищах и, получив командирские звания, вернуться на фронт. В быстро сформированную команду попал и бывший студент-филолог Наум Тихий. Команду без промедления погрузили в эшелон и отправили в Саратовское пехотное училище.

Через несколько часов после отправки началось масштабное наступление гитлеровских войск. В Изюмском котле пехотный полк отца, как и многие другие части на том направлении, был уничтожен полностью.

По прибытии в училище курсанты, что называется, не успели зайти в казармы, как были срочно отправлены на передовую – враг вырвался на оперативный простор и быстро продвигался в направлении Волги и Кавказа. В междуречье Волги и Дона курсантский батальон оказался в окружении, вел тяжелые бои, из трехсот человек вышли к своим только двое – Наум и еще один везунчик.

После проверки (каждого «окруженца» трясли особисты) Наум Тихий опять попал на фронт. Уже в октябре 1942-го, под Сталинградом, в одном из боев он был тяжело ранен и остался лежать на нейтральной полосе, без сознания. Уже прошла команда санитаров, которые отыскивали живых. В Науме живого не признали и прошли мимо. А похоронную команду можно было и не дождаться – враг наступал.

И надо же было связному из штаба в соседний батальон бежать через поле недавнего боя. Бежал в темноте, да и споткнулся о Наума. Раненый от боли застонал, а боец, добежав по назначению, показал санитарам, где искать живого. До госпиталя – тоже довезли... Заметьте, все эти три случая в течение полугода... Отец уже в 60-е годы роман об этом написал, «Рахунок за сонце».

 

Леонид ШВЕЦ, Мария ИВАНЕНКО, "Газета по-киевски"