Владимир Козюк: Я не умею и не могу просить ни у кого ничего. Это та часть моей натуры, через которую я не переступлю и менять не собираюсь

Мастерская, где творит художник, - место, где он живет. В противоположность винницким коллегам в таинство рисования Владимир Козюк погружается не где-то в отдельном помещении, а у себя дома - в квартире этажом выше своего "семейного гнездышка". При подъезде к дому Козюка встречает обычная девятиэтажка на Киевской, но стоит переступить порог художников дома, как тут же понимаешь – здесь его мир.

Каждый уголок мастерской Козюка таит свою изюминку и невероятную атмосферу. Поскольку в плену коллекционирования художник оказался еще в детстве, сейчас у него дома - настоящий музей. Свои собственные шедевры Владимир Козюк рисует ... на полу в кухне. Утром садится "в позе лотоса", включает любимую классическую музыку - и начинается художническое "колдовство". Наряду со своими новыми картинами и эскизами Владимир Козюк сохраняет любимые работы современных художников, а с особой гордостью представляет старообрядческая металлопластика, и неповторимые иконы, которые он собирает еще с детства.

На первую выставку, вспоминает художник, пришли четыре журналистки, одна из которых заявила: "Да вас никто не знает ... Если не дадите ни одной картины, я о вас не напишу". Картину Владимир подарил, но статью, написанную тем автором, не сохранил. Тогда, чтобы устроить показ своих работ, художник потратил все свободные деньги. О сумме не признается, но говорит, что сейчас столько же стоит один его этюд. Это было восемь лет назад.

Сегодня же его картины есть в коллекции президентов, видных деятелей, их дарят иностранным послам. Они очень настоящие и очень украинские. Владимир Козюк словно стремится сохранить то, что исчезает. На его полотнах – сельские хатки под соломенной крышей, а с его фото смотрят люди, пережившие и войну, и голод. И не всегда грустные, их глаза смотрят прямо в душу. И видят то, чего нам не понять. А еще на его картинах много туманов и дымок. А небо! Специалисты говорят, такого неба нет больше ни у кого.

Мы разговаривали с Владимиром Козюк несколько часов. О том, что время стремительно проносится, можно было судить лишь по периодическим звонкам на мой мобильный с нетерпеливыми вопросами: когда уже будешь на месте, в редакции.

 - Как ты пришел к занятию живописью?

- Рисовать я начал уже в зрелом возрасте. Я учился в политехническом техникуме, но посчитал, что это не мое, бросил его и ушел в армию. Сначала меня определили в стройбат. Как-то, когда еще был в Казатинской учебке, вышел на стадион потренироваться – я же с 14 лет занимался восточными единоборствами. Говорю ребятам: нападайте на меня, а я буду отбиваться. Это увидел капитан, подходит, спрашивает: кто, откуда и куда? Говорю: в Красноярск, в стройбат. А он: нет, поедешь в Ужгород в разведроту.

После призыва я с еще одним моим товарищем, поменяв несколько воинских частей, попали по распределению на Кавказ. Как раз в то время разваливался Советский Союз, а между Арменией и Азербайджаном разгорался конфликт за Нагорный Карабах. К тому же, спешно выводя войска из отделившихся стран Закавказья, про наше подразделение военное командование забыло. Так мы остались сами на чужой земле между враждующими народами, никому не нужные, без запасов воды, еды, имея только оружие. Чтобы выжить пришлось пойти наемником в армянскую армию, занимаясь боевой и рукопашной подготовкой новобранцев.

Именно тогда, когда несколько раз моя жизнь буквально висела на одном волоске от смерти, пришло понимание, что ты никому не нужен, кроме самого себя. Фактически это стало отправной точкой моего пути в искусство. Правда, понял я это не сразу.

После армии в вуз поступать хотел, но не хватало документов. Мене категорически отказывались давать характеристику. Занимался преподаванием единоборств, благо и мелким бизнесом, но еще с детства тянуло к искусству. Как-то подошел на одной из выставок к художнику Юрию Михайловскому и попросил пару уроков живописи. Он взял меня учить, задавал мне задания, я делал этюды, перерисовывал пейзажи Шишкина.

- А ты платил деньги за уроки живописи?

- Нет. Михайловскому было приятно, что я ходил к нему и хотел учиться. У меня долго ничего не получалось, и Михайловский считал, что из меня ничего не выйдет. Он занимался со мной только из-за моего напора. Но мой напор и работоспособность привела к тому, что, в конце концов, у меня начало получаться рисовать, и он позволил работать в своей мастерской. Если обычно на художественное образование уходит где-то 12 лет, то у Михайловского я научился рисовать за два года.

- Свою первую работу в качестве художника помнишь?

- Первой моей работой было ...сердце Иерусалима. Я ее нарисовал гуашью по заказу арабов, которые занимались у меня восточными единоборствами. Продал ее за 12 долларов. Когда же настал праздник Рамадан, арабы вновь пришли ко мне и попросили нарисовать большой плакат: руки, держащие землю. А вокруг - космос. Сошлись на цене 40 долларов. В 1992 году это были приличные деньги. Но мне ни за одну свою работу не стыдно.

Племя Лос Натиос Югос, Джунги Амазонки (Владимир Козюк по центру)

- Ты говорил, что в начале 90-х ты занимался бизнесом и восточными единоборствами. С чем связано такое неожиданное переключение на искусство?

- Этому предшествовала целая история, в результате которой я чуть не погиб.

В ноябре 1994 года я приехал на выходные к родителям в село в Хмельницком районе. В ту ночь сон плохой снился. Будто иду по темному коридору. Везде валяются разбитые ящики, пахнет гнилью. А в конце в дверях дьявол стоит. Говорит, что должен ему служить. Пригрозил исполосовать меня. Я забежал в детскую комнату, спрятался на кровати под одеялом. Из-под него какая-то мохнатая лапа ударила меня в грудь. Потом разошлась одна из стен, из нее вышел архангел Михаил и обрубил ту руку.

Нарубив родителям дров, я пошел навестить друзей на другом конце села, пока мать готовила ужин. У меня карты были, хотел им фокус показать. Собрались в комнате, вдруг что-то бабахнуло. 8-летний пасынок одного из друзей заметался в комнате и выбежал. Смотрю — стена в крови. Чувствую, что моя левая рука запекла. Глянул, а она ниже колена болтается. Вижу: там, где у меня должно быть сердце, — дыра размером с кулак. Пульсируют ткани, и кровь фонтаном бьет по стенам. Я сорвал с себя футболку и забил ею рану. ”Скорая” долго не приезжала. В больницу меня друзья повезли на машине.

Хотя была большая потеря крови, сознания я не потерял. Хотя и понимал, что могу не доехать. Жаль было родителей. По пути выдумал историю для милиции, чтобы никто не пострадал. Будто друзья подобрали меня на улице раненым. Когда в больницу пришел милиционер так и рассказал, что бежал с самопалом, где его взял — не помню, где делся — тоже. Поскользнулся, упал и случайно в себя выстрелил.

После выздоровления стал вопрос: чем заниматься? Я ведь в больнице пролежал почти год. За это время потерял бизнес, стал банкротом. У меня были точки по продаже видеоаппаратуры. Пока лежал, не было кому завозить товар, собирать выручку. С тренерской работой тоже пришлось распрощаться. Я разработал оздоровительный комплекс упражнений и занимался с желающими. Это была и статья дохода, и хобби. Когда меня сшили вместе — рука не двигалась несколько месяцев. Но я не сдался. Друзья помогли деньгами на лечение.

Я очень не люблю быть должным кому-то, поэтому искал способ заработать. Снова начал рисовать на заказ, чтобы вернуть долги. Это затянуло. Порой приходилось рисовать картины, которые мне не нравились. Думал, отдам долги и буду рисовать только то, что нравится. Со временем понял, что мой жанр – это пейзаж.

Картины Владимира Козюка украшают коллекции Президентов, дипломатов, видных деятелей

- Как ты пришел к коллекционированию?

- Коллекционировать начал в шесть лет. Сначала это были марки. Затем я увлекся историей и географией. В школе мне было не интересно это изучать, я даже стал игнорировать то, чему учили нас по этим предметам школьные преподаватели. Вместо этого много читал русскую и зарубежную классику, изучал биографии выдающихся людей. Читал не просто много, а очень много. Особенно документальную литературу.

Заинтересовался иконами и иконописью. В то время соответствующая литература была большой редкостью, поэтому старался заполучить доступ к источникам любыми путями. Фактически, уже с детства я стал разбираться в иконописи, в ее истории, направлениях и течениях. Сейчас мою тематическую коллекцию подольских икон можно по праву назвать одной из самых лучших в Украине.

- Какая икона стала первой в твоей коллекции?

- В детстве мне нравилась вырезанная на липовой доске мироточивая икона Казанской Божьей Матери. Она висела на кухне у нашей соседки. Я частенько приходил к ней посмотреть на икону, а потом соседка мне ее подарила. Я повесил образ над кроватью, хотя отец ругал на меня из-за этого, он же был у меня коммунистом. После армии у меня появилась первая икона, которую я купил за деньги. В одном антикварном магазине увидел свернутый в рулон образ святых Николая и Варвары, валявшийся на полу. Отдал за него 10 долларов. Сейчас имею более сотни икон.

Вообще, коллекционирование икон их покупкой не заканчивается. Это все го лишь первая часть расходов. Затем большую часть икон приходится восстанавливать, реставрировать и консервировать. Этим занимается специализированная мастерская во Львове. Сейчас у них на реставрации находится около 40 моих икон.

- А что ты собираешься в дальнейшем с коллекцией икон делать?

- Подарить какому-нибудь музею. Я бы давно уже это сделал, но парадокс заключается в том, что в музеях нет соответствующих помещений для их хранения и демонстрации. Если выставить небольшую часть экспозиции есть где, то найти музей, который может разместить полную коллекцию, пока не могу. Но я не отчаиваюсь. Думаю, со временем место, где их смогут увидеть люди, все же найдется.

- Одним из основных образов на твоих выставках были изображения и фотографии древних сельских хат, покрытых соломой. Откуда появилась эта тематика?

- Случайно. Однажды нарисовал с натуры такую хату и у меня эту картину практически сразу купили. А потом еще спрашивали. Вообще теме сельских хат я посвятил более 10 лет своей жизни. В свободное время езжу по области фотографирую и рисую старые хаты.

В своих работах старался передавать эти хатки такими как они есть на самом деле. Ничего не приукрашать, чтобы не потерять неповторимый дух этих старинных творений. У меня самая большая коллекция фотографий таких хат, которой я горжусь. Самой старшей из хат под соломенной крышей уже более 300 лет, она находится в Мурованокуриловецком районе.

- А коллекционирование старых открыток откуда?

- В 1992 году в парке Пушкина возле станции метро Шулявская продавали открытки. Я купил одну из дореволюционной маркой. С тех пор собираю открытки на разные темы. На одной маньчжурский палач отрубает голову молодому хунхузу - так называли китайских бандитов в XIX веке. Но больше всего люблю подольские открытки с улицами городов области. Семь лет собираю только их. Другие обмениваю или продаю. Одна стоит около 50 долларов.

- В Виннице много художников, но ты считаешься одним из лучших. Тебе кто-то помогал пробиться в богемных кругах?

- Никто. Когда я творю, я не халтурю - и люди чувствуют это. И когда я рисовал этюды штапиком на картоне и в последующих работах маслом. В свои работы я вкладываю душу. Я их делаю для себя, поэтому мои работы и привлекают других людей. Если бы я рисовал картины для продажи, они бы висели между этажами в Универмаге, как картины, которые нарисованы, чтобы продать.

Я не умею и не могу просить ни у кого ничего. Это та часть моей натуры, через которую я не переступлю и менять не собираюсь. Я занимаюсь искусством потому, что мне это нравиться, а не для того, чтобы заработать деньги, хотя хороший заработок позволяет чувствовать себя раскрепощенным и творить.

Для меня популярность и достаток не самоцель, а средство реализовать себя. Мне гораздо важнее чувствовать себя цельным, независимым от обстоятельств и окружающих. А когда что-то у кого-то просишь – автоматически попадаешь в ситуацию зависимости. Это как добровольно в рабство пойти.

Остров Святой Магдалены, Чили

- Твои работы неплохо продаются. Куда ты тратишь заработанные деньги?

- Я для того их и зарабатываю, чтобы покупать открытки, иконы, антиквариат, а потом дарить их. Правда, мало кто понимает это. Окружающее нас культурное наследие мы как-то не особенно замечаем, и начинаем ценить, когда потеряем, или когда об этом заговорят и оценят другие.

Большинство собирают свои коллекции, чтобы заработать деньги или престиж. Я же собираю их, чтобы подарить их. Мало кто готов так сделать, поэтому меня иногда считают немного сумасшедшим или ищут какую-то скрытую корысть. Но это их дело, так судить, я же поступаю так, потому что так считаю. И только с прошествием времени, можно будет сказать, насколько правильно или не правильно я поступаю. Для меня важно просто делать это.

Мне все всегда удивлялись: почему все время передаю коллекции музеям, более полутысячи картин раздарил. А я просто привык жить по велению сердца. Верю в то, что делаю, и радуюсь, когда дарю свои картины тем, кто их действительно ценит. Тебе какая нравится? Выбирай…

Записал Юрий Басюк, ВИННИЦА.info